Имена богов и акцентология
ч.2 – ВЕЛЕС/ВОЛОС
Текст ниже, основанный на данных лингвистики, помогает понять, как правильно ставятся ударения в именах божеств.
Сегодня, как и обещали в прошлую среду (См. “Перун и Мокошь” https://vk.com/wall-119055965_11117), Велес/Волос.
Публикуется в формате “заметки на полях” – в дополнение к выложенному у нас ранее посту про возможную иконографию Велеса (https://vk.com/wall-119055965_4223).
В соответствии с философией нашей творческой лаборатории, мы просим не относиться к тексту, как к чему-то законченному. На данный момент это не более чем предварительные выкладки — черновики предстоящего большого труда.
ВЕЛЕС
«…о Велесе. Единственный случай его упоминания в проанализированных акцентированных памятниках (именно акцентированных, а не вообще единственный, конечно, т. к. он встречается чаще, но без обозначенного ударения) совершенно неожидано дает ударность ВТОРОГО СЛОГА (цитата):
«Велéсъ ⇔ Сух. (велéса В. ед. 270б)» (конец цитаты), где сокращением «Сух.» передается название письменного источника — Сухановский хронограф. РНБ, F.XVII. 17 (из собр. Ф. Толстого, I, № 198)
Так что имя это вполне может быть общеславянским суффиксальным образованием с суффиксом *-ĕs- > [-ec-] от корня *Vĕl- > [Вел-], образовавшимся аналогично прилагательному «белёсый» — производное от «бѣлъıи», а также ср. польск. bial-as-y, cлoвaц. bel-as-ý «голубой», где также исторически в словообразовании принимал участие суффикс *-ĕs- > [-ec-], чем, собственно, и объясняется старочешское veles — ‘черт’, которое ошибочно считают будто-бы заимствованием из восточнославянских диалектов (Но каким путем? Разве что — от карпатских русинов?), ведь фонетически, если возводить имя Вєлєсъ из *Vĕlsъ, оно закономерно дает восточнославянское полногласное В[оло]съ (изменение сочетания плавного с гласным *-ĕl- > *-ol- > -olo- > [oло] это проявление правосточнославянского фонетического закона т. н. «1-ой лабиализации», откуда же, например, рус. «м[оло]ко» при польск. m[le]ko, болг. «м[ля]ко» из праслав. *mĕlko), тогда и чешская форма имела бы вид **Vles, с неполногласием [-le-], a не с псевдополногласием [-ele-] в историческом veles, но гипотетической неполногласной чешской формы **Vles не обнаруживаем нигде, но только лишь в известном фейке ― «В[ле]совой книге».
Очевидно, совершенно прав был М. Фасмер в данном случае, на основании этих превходящих данных определяющий Велес как суффиксальное производное, родственное прилагательному «вєл-ии» или глаголу «вєл-ѭ» (велю).
А раннее (уже в ПВЛ) «Волосъ», по-видимому, и в правду, есть народноэтимологическое восточнославянское сближение общеславянского *Vel-es-ъ с исконно полногласным древнерусским «волосъ» (роговое нитевидное образование из луковицы эпидермиса). О чем, в том числе, говорит и акцентная позиция исконного «волосъ» именно на первом (а не втором!) слоге:
«вóлосъ» — c [*d] — 2.17, 3.42, Прокл. 2, МПр 2.9, 3.14 (табл. 3), 20, Сущ. 4, 5 ⇔ Авв. (зá волосы 25б+), Косм. (вóлосы 43+) [+Ик. 32, Сух. 412б+, Ал. 178+, Лечеб. 203], Ратн. (волосóвъ 32), Лечеб. (по волосóмъ 209б, из волосóвъ 228б), Трав. [ɔ] — откл.: Цел. (волосы́ 174б, наряду с вóлосы 26б) ⓧ нá волосъ, волосá И. В. мн. — [ср. произв. волосáтый]; — ср. власъ
«власъ» — с (откл. к b) [*d] — 2.17, 3.42—45, 47, Прокл. 2 ⇔ Биб. (ѡ́ власѣ 75б), Лиц. (пó власѹ 236б+), Феод. (зá власы 51+ [+Хр. 819], власốмъ Д. мн. 331б), Ик. (вó власѣх 62б, влáсы И. мн. 57 et saepe), Чуд. (влáси 112г, влáсы В. мн. 112г+ [+Феод. Ион. Увар. Ик. Трав. Изм.], власы́ Т. мн. 16в+ [+Ион. Сух.]) — откл.: Лих. (власá Р. ед. 254г) [+Егор. 538], Сенн. (власѝ И. мн. 44б [+Дос. 93б Узк. 188], наряду с влáса Р. ед. 26б), Нв. (власѝ 550, ни̂ власý 526), Лет. (власы́ В. мн. 265б) [+Егор. 496, Фер. 243+, Карг. 501, Клон. 211б+, Цв. 147б, Андр. 161б, Печ. 170+, Д. пс. 138+, Каз. 104+, Сух. 319, Колм. saepe], Биб. (власы̀ 333, за власы̀ 191 [+Поуч. 36б]) [ср. произв. власяни́ца]; — ср. вóлосъ
На древнее ударение, падающее НА ВТОРОЙ слог, в Вєлє́cъ указывают и местные названия, такие как, например, топоним «Велéша» (деревня к северо-востоку от Старой Ладоги, на левом берегу Волхова), представляющий собой древнее притяжательное прилагательное от имени Velesъ, образованное с помощью посессивного суффикса *-j- (в просторечии «йотовый суффикс принадлежности»): *Vel-es-j-a > *Vel-eš’-a > Вєл-є́ш-а.
В русских гворах это слово также имеет ударность именно ВТОРОГО слога:
Велéc, — a, м. Ирон. Указчик; повелитель, распорядитель. Ряз. 1842 — 1847. Ишь, велéc какой! «(Велéц, велеть? великий?) Укорно, — повелитель, распорядитель, указчик. Ряз., Даль. — Ср. Велéц, Вели́тель [Словарь русских народных говоров. Вып. 4]
Помимо этого, отвлекаясь от основной темы данного поста, хотел бы добавить и информацию о топониме «Пєръıнь», непосредственно связанном с теонимом Пєрѹнъ, который рассматривался в предыдушем выпуске:
Перы́ни (нов. -ня) ‘Перынь’ ⇔ Сух. (перы́ня И. ед. 269 bis)
Также с удерением на суффиксе [-ъıн-], что представляет собой праславянский алломорф суффикса [-ун-], в котором гласный представлен на ступени долготы: *-ūn- > [-ын-], а в [-ун-] на ступени краткости в нисходящем дифтонге *-ŏu̯n- > [-ун-]
Однако — продолжим:
В этимологическом отношении Вєлєсъ из *Vĕlsъ невозможен на восточнославянской почве по причине уже обозначенного закона «первой лабиализации». Но только — Волосъ.
Суть закона 1-ой лабиализации в том, что в правосточнославянских диалектах плавный сонорный согласный *l, оказываясь в положении непосредственного примыкания к впереди стоящим согласным (в первую очередь — перед задненебными *g, *k, *сh) ассимилятивно становился твердым лабиовелярным * ł̊, то есть в его артикуляции частично принимали участие губы, поэтому всякий гласный переднего ряда (гласные типа [e], [i]), находящийся перед ним, закономерно подвергался регрессивной контактной аккомодации (приспособлению) к этому правосточнославянскому лабиавелярному * ł̊, смещаясь в непередния ряд.
Таким образом, *ĕ, предшествующий * ł̊, становился *ŏ, а *ĭ > *ь, предшествующий * ł̊, переходил в *ŭ > *ъ. Поэтому, как уже говорилось, у восточных славян имеются такие необычные рефлексы праславянских групп вида *tĕlt и *tьlt они, в отличие от западно- и южнославянских, не имеют [е] или [ь], а именно [о] и [ъ]:
Праслав. *mĕlkŏ-n > польск. mleko, болг. мля´ко, но вост.-слав. (рус., укр., белор.) молоко ([-оло-] вместо ожидаемого [-еле-]: **мелеко, но этого нет, есть только молоко)
Праслав. *pĕln-ŏ-s > старослав. плѣнъ (плѣнити), сербохорв. плен, плиjен «добыча», словен. plen «добыча, ограбление», чеш. plen «выручка, прибыль, урожай, добыча», словац. plen «добыча, ограбление», но древнерусское — полонъ, полонити (с полногласием [оло] вместо ожидаемого **пеленъ, пеленити).
Праслав. *vĕlk-ām / *vĕlk-tĕi̯ > старослав. влѣкѫ / влѣщи, болг. влет, словен. vléčem, vléči, чеш. vleku, vléci, словац. vlečiem, vliect’, в.-луж. wieku, wlec, но русское волоку / волочь вместо ожидаемого **велеку / велечь
Особый случай изменения групп типа *telt у восточных славян был тогда, когда перед [е] находился заднеязычный соглaсный *k, *g,* ch (т.е. * kelt, * chelt, * gelt). В этом случае * k, * g, * ch изменялись в более раннюю эпоху перед *ĕ в мягкие шипяшие [č’], [ž’], [š’] в результате действия первой палатализации, что обусловливало невозможность наличия [о] перед *ł по закону внутрислогового сингармонизма, ограничивающего сочетания фонем в одном слоге правилом их артикуляционной близости, поэтому с мягкими согласными не могли сочетаться гласные непереднего ряда типа [а, о, ы, ъ, ǫ], но только [е, ě, ę, и, ь] Однако после плавного все же развивался [о] под лабиализирующим влиянием *ł̊.
Поэтому в развитии этого сочетания у восточных славян действовали две противоположные тенденции: невозможность наличия [o] после мягких шипящих и влияние твердого велярного *ł̊ на изменение сочетания *telt в *tolt, в результате этот тип полногласия имеет вид средний между [-еле-] и [-оло-] — [-ело-]:
Праслав. * chĕlm-ŏ-s — др.-рус. шєломъ при ср. ст.-слав. шлѣмъ;
Праслав. * gĕlb-ŏ-s — др.-рус. жєлобъ при сербско-хорв. жлеб;
Праслав. * kĕln-ŏ-s — др.-рус. чєлонъ при ст.-слав. члѣнъ
и т. д.
Тот же закон 1-ой лабиализации проявляется и в сочетаниях редуцированного *ь с плавным *ł между согласными (группы вида *tьłt):
Праслав. *vĭlk-ŏ-s (ср. лит. vilkas ‘волк’ с гласным переднего ряда [і]) > старослав. влькъ (из *vьlkъ), польское wilk, но др.-рус. вълкъ, совр. рус. волк c [о] из [ъ] вместо [е] из [ь].
Так и Велес, восходи он к *Vĕlsъ, закономерно дал бы южно- и западнославянский вариант **Vlesъ (в старославянском имели бы тогда форму **Влѣсъ) с неполногласием [le]//[lě], a не чешское, на первый взгляд полногласное восточнославянское, Veles.
У нас же был бы возможен только Волосъ из *Vĕlsъ с переходом *-ĕl- в *-ŏł- eще в позднепраславянском, а затем в раннедревнерусском в [-оло-].
Да, возможно, что ранняя форма Волосъ такой и является, а не аналогическим сближением с «волосъ», но форма Вєлєсъ, одинаково известная как на востоке, так и на западе (у чехов, вообще не знающих русского полногласия), опровергает эту версию. Там действительно исконное -ele-, а не полученное в результате метатезы плавного с гласным.
Продолжая же тему собственно акцентологии, в диалектном «Велéc», на первый взгляд, смущает отсутствие третьей лабиализации, или развития «ёканья» (переход [е] > [’о]) в подударном слоге перед твердым согласным, ведь такое возможно как раз, если место ударения стало таковым позже, по прекращению действия закона «3-ей лабиализации» в древнерусском, что, на первый взгляд, заставляет сомневаться в исконности места ударения в данной форме на втором слоге.
Но однако же такое возможно и благодаря аналогии с паронимичными формами на мягкий согласный перед ударным [е], что мы и видим в параллельном диалектном «велéц»:
Велéц, -льца, м. То же, что велéс. Ряз., 1842—1847. [Словарь русских народных говоров. Вып. 4].
«велéc» и «велéц» обе формы суффиксальные (суфф. [-ес-] и [-ец-]) с общим корнем [вел-], что неизбежно приводило к их сближению в языковом сознании носителей диалекта.
Древнеславянские же шипящие [ш’], [ш’͡ч’], [ж’], [ж’͡д’ж’] и аффрикаты [д͡’з’] [ч’], [ц’] исторически были только мягкими. Именно поэтому же мы и не видим развития «ёкания» (3-ей лабиализаци) в топониме Велéша. Хоть [е] здесь и подударный, но в позиции перед исторически мягким согласным [ш’] (отвердевание [ш’] > [ш] в большинстве русских говоров произошло только в XIV веке; [ц’] отведел лишь в XVI, а [ч’] остается мягким до сих пор, хотя в украинском наоборот — [ц’] остается мягким, а [ч’] отвердел).
Так что — противоречий нет. Акцентная позиция историческая, и перехода «вел[é]c» в «вел[ё]с», как то было с «бѣл[е]съıи» > «бел[ё]сый», нет по причине сближения с «велéц», а не благодаря возможному позднему переносу ударения на суффикс.
Закон 1-ой лабиализации» в восточнославянских языках непреложен. Есть лишь единичные примеры развития полногласия типа [-еле-], как бы противоречащие ему (вместо ожидаемого [оло] или [єло] как в «ш[єло]мъ»), это, например, форма «ж[еле]зá», однако и её считают результатом выравнивания по аналогии с паронимичным существительным «ж[єлѣ]зо», где не было развития полногласия, а сочетание [єлѣ] исторически к нему не относится.
Похожа на неё и форма «шелест», где тоже видим вроде бы противоречие в фактическом [-еле-], вместо ожидаемого [-ело-] (ср. «ш[єло]мъ» ‘шлем’, «ж[єло]бъ» ‘жолоб’, «ч[єло]нъ» ‘член’ и т. п.) однако её объясняют только межслоговой ассимиляцией, когда полногласное сочетание [-ело-] оказалось между двумя глухими щелевыми согласными [ш’] и [с], второй слог ассимилировался под влиянием первого, дав в итоге современное [-еле-].
То же относится и к «с[еле]зень», «с[еле]зенка», где, как и в «ш[еле]ст» проявлилась межслоговая ассимиляция благодаря подобию начала и исхода корня на щелевой согласный.
У чехов, повторю еще раз, полногласия не существовало никогда, а путь возможного заимствования старочешского Veles ‘черт’ у русских очень загадочен, учитывая, к тому же, такую странную избирательность заимствований: никакое другое восточнославянское слово в старочешский не заимствовано (а равно нет и древнечешских лексем в восточнославянских языках, что странно, так как любые языковые контакты это всегда взаимообмен, а не «игра в одни ворота»), но только почему-то один лишь Вєлєсъ, которого, как я попытался показать ранее, у славян восточных в результате развития полногласной формы просто не могло быть.”
Литература:
Зализняк А. А. От праславянской акцентуации к русской. М., 1985.
Зализняк А. А. Труды по акцентологии. М., 2010 Т. 1—2
Зализняк А. А. Древнерусское ударение. Общие сведения и словарь. М., 2014
Метатеза плавных в славянских языках: https://wiki2.org/ru/Метатеза_плавных_в_%D1%81%D0%BB%..
Если вам нравится то, что мы делаем, вы можете поддержать наши исследования рублем.
Столько, сколько не жалко на благое дело.
Денежная поддержка поможет нам уделять больше времени исследованиям и выпускать более качественные материалы.
Поддержите наши исследования — money.yandex.ru/to/410014746801268
либо прямым переводом на карту сбербанка 639002189004762500, Мария Борисовна С.🙏
#язычество #новоязычество #неоязычество #родноверие #paganism#родноверы #неоязычники #РУСЬ #АдекватныеЯзычники
