О возможном использовании для выражения идеи некой «эманации энергии» древнеславянских основ по материалам древних памятников.
(см. ч.1 – “святость” https://vk.com/wall-119055965_11293)
В соответствии с философией нашей творческой лаборатории, мы просим не относиться к тексту, как к чему-то законченному. На данный момент это не более чем предварительные выкладки — черновики предстоящего большого труда.
Начав с понятия “святости” в прошлом посте, попробуем совершить обзор по данным древних памятников темы на вопрос поиска на славянском материале языковых средств для выражения идеи некой «эманации энергии» с помощью древнеславянских основ, исконно выражающих семы «прирост, увеличение, изобилие» и «бог» < «даритель, наделяющий//даримое» (что исторически лежит в плане содержания праславянского *bʰŏg-ŏs), предположительно отражающих прямое иранское влияние на духовную жизнь праславян. То есть ищем некий славянский эквивалент иранскому «фарн» (др.-иран. «hvarnah-»).
Известные нам славянские основы, хоть как-то с этим планом содержания соприкасавшиеся, помимо уже рассматриваемой «свѧт-» < *k’ʷen(-t), это «споръ (-ъıи)», «споръıнıа» и «гобь» (с производными типа «гобино»).
СВЯТ- и СПОР-.
Для начала, в дополнение предыдущего поста о «святости»:
«Прирост», «набухание», если уж серьезно говорить, у праславян уже давно перестал выражать основой «свѧт-», предельно сакрализированной в глубокой древности, но идея эта исконного «святого» как «растущего», «приумножающегося», «набухающего» глубоко жила, естественно, вплоть до нового времени, сохранившись в новых лексических формах. Лексика имеет историческую тенденцию менять семантическое наполнение (не всегда и повсеместно, но такое бывает), однако искомая сема (единица значения) может преспокойно продолжать жить в другой фонетической оболочке. Та же идея может исторически начать выражаться другой основой, иного этимологического происхождения (например, известно, что в славянском попросту нет даже намека на индоевропейское название лошади *H¹ek’wo- (от которого произошли лат. equus, тохарск. yuk > yakwe, гэльск. epos, греч. hippos, санскр. aśva, авест. asva-, лит. ašva, др.-прусск. aswinan и др.), однако само понятие об этом животном, конечно же, всегда у славян было, но стало уже в древности выражаться иными основами с этим же значением).
Таким же образом, у славян исконное древнее семантическое «растущее > преумножающееся > святое», в целом оторвавшись (однако не до конца, как показывают реликты его употребления в исконном значении в словообразовании славянских воинско-княжеских антропонимов типа Свѧтославъ и Свѧтопълкъ) от основы «свѧт-», жило, в том числе, в лексемах «споръ (-ъıи)», «спора», «споро»:
укр. спóрий «быстрый, успешный, объемистый»,
белорус. спор «успех, прибыль»,
др.-русск. споръ «обильный»,
церк-слав. споръ — то же,
болг. спор «прибыль, урожай»,
сербохорв. спор, -а, -о «медлительный; длительный»,
словен, spór, spòra «обильный, питательный»,
чеш. sporý «крепкий, коренастый; сжатый; насыщенный, емкий»,
cловац. sporý «щедрый, обильный»,
польск. spory — то же,
вeрх.-луж. spory,
ниж.-луж. spóry «щедрый, обильный; бережливый».
Родственно др.-инд. sphiras «тучный, обильный, богатый», лат. prosper (*prosparos) «счастливый, благоприятный», др.-исл. sparr «бережливый, пощаженный», арм. pՙartՙam «обильный». И почти сакрально-магическому «спорынья» —
1) «паразитные черные зерна, рожки на завязи ржи;
2) успех, процветание, прибыль»; др.-русск. споръıнıа «изобилие, избыток».
По замечанию О. Н. Трубачева, переход к основному современному значению здесь носил эвфемистический характер.
Ср. также фольклорные мотивы кражи злоконенными колдунами и ведьмами у людей некой мистической субстанции с тем же названием — «спорынья» (а также «спор», «споркость», «спорыш»), от которой, по представлениям деревенских, зависит приумножение хлеба, достаток, благополучие, успех (слово, родственное «спору/спорышу/спорынье») и всё то, что являлось «благом» для древнего человека. Не отвлеченно-философским «благом» (сферическим в вакууме), выкристализировавшимся в результате развития абстрактного плана в семантике лексиксем, а первоначально вполне конкретным, осязаемым, за которым потом обычно укрепляется и отвлеченное значение «благого, святого» (как с *k’ʷen(-t) > *svęt- > свѧт-), уже вне рамок конкретено-предметного значения.
Собственно в случае со «спорыньей» мы и видим живую иллюстрацию этого процесса. Имея основу в простом наименовании паразитного грибка на злаках она, в преломлении через идею приумножения (переход значения, в том числе, и на двойной колос злаковых культур), изобилия, превратилась в термин, обозначающий мистическую силу и даже стала предметом почитания у языческих славян, почитания, усердно бичуемого в русских средневековых поучениях против язычества (например “… (молятся) кутну богу. И веле-богыни. И Ядрею, и Обилухе, и скотну богу, и попутнику, и лесну богу, и спорыням, и спеху…” Чудовский список “Слова об идолах”).
Далее, «споръ(-ъıи)» — ‘увеличивающий(ся), умножающий(ся)’:
«·є҃· хлѣбъ въ ҂·є҃· спори бъıвъшє» — «3 хлеба в 3000 бывше умноженые» в Жити Кирилла Иерусалимского XIV в.;
«опрѣснокъ… нє споръ бъıває(тъ) нє иматъ бо силъı квасъ» — ‘Опреснок не пышным бывает (не поднимается, не увеличивается), ведь не имеет (над ним) силы закваска’ в Дуб. сб. XVI в.
«споръıни /-ıа» — ‘обилие’:
«єгуптѧнє ч(єсть) и трѣбъı кладу(тъ) Нилу ї ѡгнєвѣ, рєкущє: Нилъ пло(до)давєцъ и раститєль класо(мъ); ѡгнь творитъ споръıню, сушитъ и зрѣєтъ» — ‘Египтяне почитают и жертвы кладут Нилу и Огню, говоря: Нил — даритель плодов и раститель колосьев; огонь (же) создает обилие, сушит и созревает (зерно)’ в Паисиевском сборнике XIV в.
Совершенно понятно, что египтяне, по объективным климатическим причинам, не нуждались в дополнительной сушке и доведении до стадии спелости собранных колосьев с помощью огня, эта реалия чисто славянская, европейская. Поэтому тот «ѡгнь», что, согласно Паисиевскому сборнику, «создает обилие, сушит и созревает зерно», непосредственно указывает нам на значение для земледельца-славянина божества Огня/Сварога/Сварожича в его исконной — земледельческой, — а не вторичной, гончарно-металлургической, функции в культуре древних славян.
Нельзя не заметить, что здесь он, естественно, совершенно случайно, но функцией перекликается с эпитетом огня «свѧтъıи» в древнейшем значении основы *k’ʷen(-t) ‘расти, набухать, увеличиваться, набирать силу’, которое видел В. Н. Топоров в фразелогическом единстве «святой огонь», но здесь он предстает именно как источник «споръıни» — этого ‘приумножения, роста, обилия’, а не просто ‘увеличивающийся’ сам, как таковой.
Далее, посмотрим, какие есть у нас альтернативы “Спорыне”:
ГОБИНО.
«гобь» — ‘богатство/изобилие’:
«Дамъ тєбѣ одолѣниѥ на врага · и дамъ гоби на зємли на ѹмъножєнїє плодовъ зємьнъıх», в надписи на царском месте времен Иоанна IV (XVI в.)
«гобино» / «гобина» — ‘изобилие’:
«а они въ гобинѣ вѣръı гладомь нєвѣрьствиıа мьрѣхѫ» — «а они в изобилии веры от голода неверия умирали» в Супрасльской рукописи ХI в.
«гобьsєвати / гобьзовати» — ‘жить в изобилии’:
«поношєниє гобьsюѭщиїмъ» в Синайской псалтыри (Пс. 122, 4)
«гобьsити» — ‘изобиловать’:
«гобьsѩщиѣ» — ‘изобилующая’, поясняющее примечание древнего писца к слову «плодовита (жєна)» в Синайской псалтыри ХI в.
«гобьsиѥ» — ‘изобилие’:
«да имѫщє гобьsиє твоє · подадѧтъ и нищиимъ» — ‘пусть имеющие изобилие твое (посланное тобой) подадут и нищим’ в Синайском евхологии ХI в.
«гобьsьствовати» — ‘жить в изобилии, достатке’:
«сї грѣшьници ї гобьsьствѹѭщиє въ вѣкъ ѹдръжашѧ богатьство» — ‘эти грешники и живущие в достатке в веке (сем) удерживали богатство’ в Синайской псалтыри (Пс. 72, 12)
Однако этимология основы «гобь-», давшей столько производных, далека от искомой семы «приумножение, увеличение, рост» именно в плане сакрального:
«гобина» ж., гобино ср. р. «богатство, изобилие», русс.-цслав., также др.-русск. гобина (Домостр. К. 25), ст.-слав. гобино εύθηνια (Супр.), сербохорв. стар, гобино «полба». || Заимств. из гот. gabei, род. п. gabeins «богатство». Гот. слово родственно ирл. gaibim «capio», лат. habeo; с другой ступенью вокализма: гот. giban «давать»;
«гобза», диал. «изобилие, богатство», др.-русск., ст.-слав. гобьзъ «обилие», ст.-слав. гобєзиє «богатство» (Euch. Sin.), др.-русск. гобьзовати «умножать» (Кирилл Туровский), укр. гобзовати «изобиловать, быть богатым», др.-чеш. hobezný «богатый, пышный», чеш. Hobza — имя собств. («богатый»). Также русск. гидронимы Гобза, Гобзица (бассейн Днепра). Древнее заимств. из гот. gabigs, gabeigs «богатый».
Как видим, исконная (готская) сема «давать», «наделять» у основы «гобино/гобина», как бы отражающая сему основы праславянского *bʰŏg-ŏ-s > богъ (исконно — «одаряющий, наделяющий» и «даримое») здесь налицо в форме с аблаутом «giban», но при этом во всех перечисленных случаях на славянской почве ни разу не отмечено употребление её в сакральном или магическом контексте, но только лишь по отношению к материальному богатству, изобилию как таковому, вне вязей с «высоким планом» священного или ритуально-магического. Перемещения семантики основы «гобь» в этот план не произошло, по-видимому, благодаря времени заимствования этой основы славянами из языка готов (не ранее II — IV века), эпохе существования давно уже сформированной собственной, праславянской лексики, характеризующей грани сакрального.
СИЛА.
Помимо сказанного об основах «споръ(-ъıи)», «споръıнıа» и «гобино» можно добавить и пару слов о существительном «сила». Действительно, оно уже в древности имело среди значений и связанные с интересующей нас темой:
«сила» — ‘власть духовная, сила воздействия’:
«вьсь народъ искаашє прикасатисѧ ѥмь · ıако сила из нѥго исхождаашє и исцѣлıаашє вьсѧ» — ‘весь народ искал (возможности) прикоснуться к нему, так как сила из него исходила и исцеляла всех (прикасавшихся к нему)’ в Остромировом евангелии, Лукa. VI, 19
«сила» — ‘проявление сверхестественной силы’:
«слъıшано бѣ ємѹ…, како въ нихъ дѣють(сѧ) силъı и чюдєса и знамєниıа» в «Слове о законе и благодати» митрополита Иллариона (по сборнику XV в.)
Этимология здесь такова —
«сила», укр. сила, блр. сíла, др.-русск., ст.-слав. сила δύναμις, ίσχύς (Остром., Map., Зогр., Супр.), болг. сила, сербохорв. сила, словен. sila, чеш. sila, coлвц. sila, польск. siła, в.-луж., н.-луж. syła. Из праслав. *sila, производного с суф. -ла (ср. жи[ла] и жити) от корня *si- (несохр. глаг. *siti «связывать, соединять»), восходящего к и.-е. *se[i]-: *sei-: *sī- «соединять, связывать». Соответствия: лит. seĩlas «путы, шнур, тесьма», sieti, лтш. siet «связывать», др.-инд. syati, sinati «соединяет, связывает», др.-в.-нем. silo «веревка, ремень». Согласно другому толкованию, восходит к и.-е. этимологическому гнезду *sē[i]- «сеять», т.е. и.-е. *sēila «семя, сперма». Где приводят соответствия: др.-прусск. nosēilis «дух», лит. síela «дух, душа, чувство; рвение, пыл», др.-в.-нем. sēula, нем. Seele, др.-сакс. sēola, англ. soul «душа», производных от прагерм. *saiw-.
Как видим, с семантикой ‘приумножения, увеличения, роста’ связи здесь нет никакой, но исконное употребление существительного «сила» и в сфере определения феноменов плана сверхъестественного неоспоримо.
БЛАГО (БОЛОГО).
Вообще же, если искать нечто, тотально объединяющее семы «обилие, имущество» и «дар, дарующий», то лучше всего здесь подошел бы старославянский термин «благодать», но он, увы, есть поздняя (IХ в., творчество Константина-Кирилла) сугубо церковная калька с греческого χάρις [háris], χάρισμα [hárisma].
Болгаро-македонская основа «благо» = др.-рус. «болого» (ср. «Нємизѣ кровави брєзѣ нє бологомъ бıахуть посѣıани, посѣıани костьми Рускихъ съıновъ» в СПИ):
«бо́лого» — ‘благо’, нар. «хорошо», местн. н. Болого́е, нар. бо́лозе «хорошо» (из *болозѣ); цслав. заимств.: благо́й, бла́го; ср. укр. бо́лого, ст.-слав. благъ, болг. благо́ «еда, запретная во время поста», сербохорв. бла̑г «благой, хороший», бла̑го «имущество; деньги; домашний скот», словен. blâg «благородный», blagô «имущество; скот», чеш. blahý «блаженный», blaho, blaze «хорошо», польск. błogi «блаженный, приятный», н.-луж. błožki «блаженный». Родственно авест. bǝrǝǰayeiti «призывает, поклоняется», bǝrǝχδa- «желанный, дорогой, ценный», bǝrǝg- ж. «религиозный обычай, обряд», др.-инд. bṛ́haspátiḥ «господин молитвы».
Первоисточник праславянского *bolgъ и.-е. *bʰeleg-: *bʰelg-: *bʰolg- «блестеть, сиять, сверкать», через это родств. лат. fulgor, flagrō «горю, пылаю, накаляюсь», др.-инд. bhárgas «лучезарный блеск», bhṛgavas мн. «полубожества – воплощения молнии», греч. φλέγω «горю», латыш. bālgans «бледноватый».
В церковнославянских двукорневых основах элемент «благ-» калькирует греческое «ευ- » (ср. греческие заимствования с ним — [ев]харистия, [ев]ангелие, [Ев]гений ‘благородный’ и т. п.). Οднако в греческом прототипе старославянского «благодать» χάρις [háris], χάρισμα [hárisma] этого элемента (ευ-) нет, и форма является семантической калькой с греческого, а не словообразовательной.
НЕКОТОРЫЕ ПРОМЕЖУТОЧНЫЕ ИТОГИ.
Итак, что имеем на выходе? «Сила» — это исконное определение каких бы то ни было потенций, как физических, так и сверхъестественных. Но с семой ‘преумножение’ практически не связанное.
Гобь/Гобино — семантика очень близкая, но исторически со сферой сакрального прямо не соприкасавшаяся.
Остается лишь «споръıнıа» (внимание: именно на [-ыня], а не [-ынья], так как второе — это переоформление др.-рус. споръıни/споръıнıа, суф. производного (ср. горд-ъıни, пѹст-ъıни и т. п.) от споръıи «обильный, богатый, дающий из малого много»; «споръıни/-ıа/ > спорынья по той же схеме, что и, например, «пол[ынья]».
В мотивирующей основе «спор-» [-р-] — это древний малопродуктивный формант, ср. доб[р]ъ, но у-доб-ный, где [-р-] отсутствует, ста[р]ъ, но ста-ти, хъıт[р]ъ, но хъıт-и-ти и т. п., а корень в этой основе собственно * spŏ-, представляющий собой ступень чередования к корню * spē-, давшему «спѣ-ти», «спѣ-х-ъ», соврем. «у-спе-х», «у-спе-вать», «по-спе-вать», в том числе, и в знач. ‘созревать’.
Однако и эта основа (споръıни/споръıнıа > спорынья) полностью не отвечает заданным критериям соответствия. Идею ‘приумножения, роста, изобилия’ выражет вполне, но вот с исконной семантикой «богъ» — ‘даритель/даримое’ (= ‘наделяющий/доля‘) практически не связана, но только по цепочке очень непрямых соответствий.
Вообще само по себе «Болого»/«Благо» < *bŏlgŏ(n) в целом размыто и только в композите «благодать» как-то подходит к рассматриваемой здесь теме, а не само по себе, но данный термин, как уже сказано, это искусственный церковнославянизм, неологизм, к древним дохристианским славянам отношения не имеющий.
Исходя из сказанного, анализируя всю совокупность фактов, можно вполне обоснованно предполагать, что у славян ко временам христианизации, видимо, еще не успело сформироваться некое собственное единое емкое понятие, термин для святого и сакрально-магического вроде иранского фарна. Или, по крайней мере, в неизмененном с древности виде ничего такого до нас не дошло.
ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ.
Напоминаем, что данный текст является лишь черновиком для будущего чистового текста.
#ОСНОВЫ_ОСНОВ_НЯ #размышления_НЯ
P.S.: Об ударении в слове “Спорыня”:
Согласно новейшим данным справочника А. А. Зализняк «Древнерусское ударение. Общие сведения и словарь» М., 2014, — 728 с.:
споръıни́ (нов. -ня) — ‘успешность’ c (нов. b — споръıни́, позд. -ня) ◊ ⇔ b. (Дом. споръıнѧ́ И. ед. 71б).
То есть исконное ударение здесь на конечный гласный — [-и́] в древнейшей форме «споръıни́», позже в форме с субституцией исхода слова [-и] > [-’а] «споръıнıа́» тоже с наконечным ударением
#язычество #новоязычество #неоязычество #родноверие #paganism#родноверы #неоязычники #РУСЬ #АдекватныеЯзычники
