Сегодня у меня 40й день поминок, и так получается, что “поминки как принято” у нас не получились, – кто уехал, кто не смог, у кого не получилось. Так бывает, к сожалению, но что-то делать мне сейчас все равно надо.  Обычно на поминках  всем процессом руководят старшие родственницы, набравшиеся, к своему возрасту, соответствующих знаний о том, что надо делать, как и когда,  и ощущающие, скажем так, себя следующими в очереди, что придает их словам абсолютно неоспоримый вес. Так заведено. Но, повторюсь, не получается сейчас “как надо”. Вот и пришлось самому копать, как ни печально (до сих пор убежден, что похороны – это  специфически ЖЕНСКАЯ сфера знания, наравне с родами). Просто оставлю это здесь, в общем, вдруг кому пригодится:

Во-первых, с самим сроком в 40 дней. Хз, откуда ноги растут, на самом деле. Раньше я думал, что это = 40 недель беременности (это просто самое твердое из того, что я нашел, тем более, что числа “40” и “9” в народной культуре обладают некоторыми признаками внутренней взаимосвязи и взаимозаменяемости), но сейчас не уверен уже… Возможно, некое ближневосточное наследие, как с той же 7дневной неделей, не знаю. Главное, что число 40 является сакральным не только у славян-православных. Тут важно понимать, что мы, славяне, всегда, с самого начала начал, – находились на периферии цивилизации и впитывали более развитую культуру извне (главным образом с юга). Поэтому, например,  тезис о чисто “христианском” происхождении сакрального числа 40 в славянской мифологии по большому счету лишен смысла – ведь христиане, в свою очередь, сами восприняли это число из неких местных  традиций. Так что посредничество христианства в популярности числа 40 в славянском мире – вопрос уже второстепенный. С ним или без него… И популярность числа 40 в Восточной Европе не связана с какой-либо конкретной конфессией – это нечто более глобальное. Недавно вот как раз читал статью про значение “40” у тюркских народов Урало-Поволжья [1]. Здесь ее цитировать будет излишним (кому интересно, прочтите по ссылке), поэтому вспомним сразу же Геродота и скифов:

“…Завершая разговор о похоронных ритуалах, совершавшихся над обычными мертвецами, необходимо подчеркнуть, что вопрос о происхождении сроков индивидуального поминовения – на 3 й, 9 й, 20 й и 40 й дни после смерти – мы намеренно оставили за рамками данной работы в силу его объемности и дискуссионности. Вместе с тем считаем необходимым отметить неубедительность выводов ряда авторов о сугубо христианских, эллинских, иудейских или даже тюркских источниках появления этих сроков, поскольку есть данные об очень давнем их существовании в местной среде. В частности, в V в. до н. э. «отец истории» Геродот писал об обычае скифов перед погребением умершего простого звания возить его тело в течение 40 дней по местам, где он бывал при жизни, с раздачей угощения тем, кто его знал. Таким образом, сорокадневное поминание было известно на территории Восточной Европы, по крайней мере, за две тысячи лет до изучаемой эпохи.

Кроме того, поминки 9 го и 40 го дня вовсе не были повсеместными для христианских стран, на Западе, по наблюдениям Л. Штайндорфа, практиковался ритм 3 го, 7 го и 30 го дней. Так что при выборе тех или иных поминальных сроков в разных культурах существенную роль играли как раз дохристианские традиции, получавшие новое, основанное на евангельских текстах, объяснение со стороны церкви. Например, автор Дубенского сборника XVI в. утверждал, что третины творят в честь трехдневного воскресения Христа, девятины – в воспоминание усопших, а сороковины – по ветхозаветной традиции поминовения Моисея…” [2].

Само число 40 имеет смысл “полное, завершенное множество”, “полный цикл”, поэтому 40 в мифологии зачастую означает не конкретное число между 39 и 41, а означает “последнее”. Отсюда, кстати, проистекает современная традиция не праздновать 40й день рождения из опасения, что тот действительно окажется последним. Подобной смысловой нагрузкой в традиции наделены еще числа 9 и 7 (почему и предполагают, кстати, что фраза “на седьмом веку Трояна” из СоПи означает не  конкретное число между 6 и 8, а означает “на последнем веку Трояна”).

Смысл 40го дня в погребальном обряде совершенно прозрачен: завершение траура для живых и окончательный уход души умершего на Тот Свет (с некоторыми оговорками насчет 1 года). Любопытны аналогии с родильным обрядом: “Сорок дней женщина и новорожденный считаются нечистыми, т. е. находятся в том неопределенном, промежуточном состоянии (в том числе и пространственно — между своим и чужим), когда они наиболее уязвимы. Напрашивается очередная аналогия с похоронным комплексом: сорок дней продолжается “нечистота”, вызванная смертью человека. На родинах сорок дней — срок, в течение которого мать и ребенок должны пройти все этапы их включения в мир живых. На похоронах за этот же срок покойник должен окончательно перейти в мир мертвых. Любопытно, что, по карельским представлениям, в аналогичном состоянии в течение 40 дней находились жених и невеста во время свадьбы…”[3]. Соответственно, 40й день – это не столько про то, чтобы сделать в этот день нечто особенное, сколько про то, чтобы перестать делать то особенное, что вы до сих пор – с момента погребения – делали. Например, если у вас все это время на подоконнике стояла рюмка водки с куском хлеба, то ее убирают как раз на 40й день и т.п. Но есть, конечно же, и еще что-то.

Поминальная трапеза прежде всего. Для нее можно выделить следующие характерные черты [цит. по 4]:

• Обилие, переизбыток: “В большинстве локальных традиций поминальная трапеза должна быть изобильной (что выражается в числе блюд, количестве приготовленного, числе приглашенных). Обязательное изобилие поминальной еды связано с семантическим мотивом доли. Загробный мир, который, как мы показывали, может описываться как состояние нищеты, с другой стороны являет собой царство обилия. Так, по некоторым приметам, изобилие определенных культур (урожай льна, урожай зерна) толкуется как предвестие смерти. То же превышение меры можно увидеть и в приметах об убегающей каше”;
• Число блюд: “Чет или нечет обязательных блюд на пиру — повсеместно отмеченный признак, причем в одних традициях обязателен чет, в других -наоборот. Вообще этот признак, существенный не только для числа блюд, но и для числа исполнителей обряда и других его реалий (свечей, например), варьируется по славянской территории. Чаще и привычнее сближение смерти с четом. Обязательный нечет, (не ў цотку, а у лишку) мотивируется таким образом, что связывается с семантикой изобилия: «у смерти было полное число жертв (чет), но она пришла за новой» (витеб. [Никифоровский 1907, 296]), иногда же — наоборот,
  с нехваткой (полес. не до пары: таким образом нечетное число обмывальщиц превращает умершего в русалку — минск. [Булгаковский 1890,185])”. Нечет, короче;
• Хмельное: “Обильное употребление вина составляет; очевидно, древнейшую традицию: ср. обычаи беспробудного пьянства на весенне-летних поминках, восходящих к «тризне по заложным», или же сообщение Ибн-Фадлана о том, что на «похоронах русса» расходы на вино составляют 1/3 (!) всех непомерно больших расходов на посмертную почесть).
  В позднейших похоронах употребление вина мотивируется так: «чтоб забыть», «чтоб слезу вышибло», — таким образом, вино, как печь, вода, служит катартическим и профилактическим средством. Более архаичная символика вина как метафоры крови (связывающая вино, как и хлеб, со сферой смерти и загробья) сохранилась в устойчивом фольклорном мотиве смерть-опьянение: убитые воины ~ напившиеся допьяна гости на пиру (ср. поверья о Смерти, дающей умирающему испить пьянящее зелье)”;
• Сладкое: “Самые общие и очевидные признаки загробной еды отражаются на поминальном столе преобладанием сладкого и мучного. Традиционные обрядовые блюда: кутья, канун, кисель, сыта, мед, блины, пироги — обладают именно этими двумя признаками” [4].

Если хотите всерьез погрузиться в это все, то рекомендую наше “КАКУЮ ПИЩУ ЖЕРТВУЮТ ДУХАМ” (https://novoyazychestvo.ru/kakuyu-pishhu-zhertvuyut-duxam.html). Сам я ограничился киселем и блинами.

В некоторых русских областях есть, кстати, и специфическое обрядовое печенье на 40й день – «лестницы», по которым душа должна подниматься на небо:

Сам я больше выступаю за МОСТ – с аналогичным смыслом, о чем еще будет далее, но если вам именно лестницы (как символ восхождения души в Верхний мир) по нраву, то тоже можно (ср. “…с представлением о лестнице связан позднейший обычай вкладывать в гроб лестовки (четки) как символ духовного восхождения, вероятно, заместивший древнейшие «ременные плетенья древолазные», вкладывание которых в гроб обличали церковные проповедники”[4]).

То есть мы именно что пытаемся символически поспособствовать окончательному переходу души в мир иной. Главное  понять, что именно в этом – суть, – и тогда мы сможем импровизировать. Кстати, в понимании ритуалов 40го дня нам могут очень сильно помочь осенне-зимние календарные поминки (т.н. “Деды”): “Осенне-зимние поминки, …, во многом повторяют обрядовые акты 40-го дня похоронного обряда, что отражается уже в совпадении их терминов: калуж, олон. проводы душек — календарные, с.-рус, проводы души и проводины покойника — 40-й день. В частности, близки формулы зазывания и провожания…”[4].  В общем, смотрите мою крайнюю статью (от 2019) на эту тему –  “ОСЕННЕЕ ПОМИНОВЕНИЕ МЕРТВЫХ В СЛАВЯНСКОЙ ТРАДИЦИИ” (https://novoyazychestvo.ru/osennee-pominovenie-mertvyx-v-slavyanskoj-tradicii.html) – и черпайте оттуда.

Если хочется горевать – горюйте из последних сил, “истово”, но – только сегодня. Завтра уже нельзя, потому что “после сороковин не полагалось проявлять своё горе и тоску по умершему”[5]. Окончательный переход, говорю же.

Давайте, чтобы помочь вам облегчить этот момент,  приведу еще несколько специфических советов:

• Выйти из дома через заднюю дверь (у кого она есть) и прочитать молитву лицом на закат;
• На улицу (/балкон?) вынести столик с едой для души – «помин» (оставить под открытым небом на ночь), помянуть водкой или квасом; трижды поклониться в сторону кладбища;
• Печь блины, идти на перекресток и, положив три земных поклона, състь часть там, а остальное оставить на перекрестке;
• Открыть двери/ворота, выйти вовне и поклониться на четыре стороны света, начиная с востока. Потом, вернувшись в дом, сказать: «Мы тебя проводили, теперь ты к нам не ходи. Теперь мы к тебе ходить будем»[5].

Позвольте на этом мне и остановиться. Достаточно (ну а если нет, то постскриптум здесь посмотрите). Не забывайте, что всё должно закончиться сегодня. А завтра, в противовес 40дневному периоду, мы должны, наоборот, начать всеми силами жить: делать дела в реальном мире, учиться, развиваться и все такое прочее.

Ну и, напоследок, про МОСТ (см. https://novoyazychestvo.ru/moshhenie-mostov-kak-ritualnaya-praktika.html). Как раз практика на завтра – на день после 40го:

“на следующий день после сорокадневных поминок в лесу срубали сосну, обтесывали ее и везли возом в назначенное места, где перекидывали через ручей (топкое место, ров) и обозначали на стволе время смерти родственницы; затем все участники садились на бревно, выпивали, закусывали. поминая умершую словами: «Нехай дасть Бог си небо, рай светлый, покой вечный!» (Крач.БЗРС:159).
Сходного типа поминальный ритуал совершался в селах вост. Сербии в память о покойниках обоего пола. Для того чтобы душа смогла перейти на «тот свет», родственники умершего перебрасывали через ручей доски или бревно. Особенно часто это делалось в память об умерших вдали от своей семьи и родного дома (ГЕМБ 1975/38:151).
… По-видимому, именно эти обычаи имелись в виду в средневековых церковных поучениях, осуждавших действия язычников, которые «мосты чинять по мртвых»…” [5].

Или вот, то же самое – в изложении Левкиевской:

“Согласно древним верованиям, существовавшим и у других народов, загробный мир отделен от человеческого водной преградой — рекой или морем. Их отголоски сохранились, в частности, в толковании снов: если снится, что переходишь реку по мосту — к скорой смерти. Поэтому у славян (и соседних с ними народов) было принято строить символические мосты, чтобы умершим было по чему перейти на «тот» свет. В Белоруссии на другой день после поминок по умершей женщине еще в конце XIX века делали «кладку» — мостик через какое-либо мокрое и топкое место, ручей или ров. Для этого рубили сосну, обтесывали ее, вырезая на бревне год смерти, изображение человеческой ступни, а если умершим был младенец — то сапожка. Затем все садились на это бревно и еще раз поминали умершую. Каждый, проходя по такому мостику и видя знак ступни, читал молитву за упокой души той, в чью память положена «кладка». С поверьем о мосте, по которому душа пойдет после смерти, связан обычай класть в гроб щепки и стружки, оставшиеся от его изготовления, — если мост в нескольких местах окажется непрочным, душа подстелит эти щепки себе под ноги” [6].

Пока лично мне данный вариант с облегчением перехода представляется более предпочтительным, чем с “лестницами” (выше). Давайте-ка на этом я и умолкну сейчас.

Максим Сухарев

30.09.20

ИСТОЧНИКИ:

P.S.: 40й день – это, по сути, тоже самое, что и сам день похорон (практически все авторы, цитируемые мною выше, отмечают это тотальное совпадение – что касается обрядовой части). Начало и Конец замыкаются в кольцо. Поэтому, если вам уж совсем никак и рвёт наизнанку, то воспользуйтесь советом (источник которого  здесь – https://novoyazychestvo.ru/sem-tradicionnyx-zaklinanij-ot.html) : положить хлеба/зерна на могилу, в сторону кладбища на перекресток со словами: “Вот тебе, (имярек), хлеб и соль, у стола не стой, в окошко не гляди и домой не ходи”. (3 раза)

P.P.S.:  Вот еще вариант от Гасанова Богумила  https://vk.com/wall-157359094_352. Обратите внимание опять на лестницы.