Изслѣдованiя въ области индоевропѣйскаго синкрѣтизма
Один лишь Дух, коснувшись глины, творит из нее Человека.
Антуан де Сент-Экзюпери.
Исследователями славянской традиции собран обширный этнографический, фольклорный и эмпирический материал представлений о воплощении души после смерти. Безусловно, что я не претендую на исчерпывающее описание всего комплекса представлений, который был описан многими выдающимися исследователями. Напротив, в этой главе будут рассмотрены всего лишь некоторые особенности, которые на мой взгляд очень интересны и архаичны. Итак, традиционно под душой славяне представляли некую субстанцию, которая находится внутри человека и обеспечивает ему жизнь. Душа является самостоятельной субстанцией, т.е. способна жить вне тела, тогда как тело без души жить не может. После смерти тела душа могла принимать различные ипостаси. Так, в одном северорусском причитании она описывается как облако:
Как душа да с белым телом расставалася,
Быв, как облако она да подымалася…
(Левкиевская Е. Мифы русского народа (стр.221).
Вид бабочки: «При виде бабочек или мотылька до сих пор говорят: «Вот чья – то душа летает».
Также птицы: «Покойник озяб, пичужкой прилетел погреться»; и растения: «в белорусских похоронных причитаниях зелёными кусточками называли умерших братьев, а белыми березами — умерших сестер), в поверьях о происхождении растений, о «нахождении» детей на грядках (в капусте, картофеле, огурцах, горохе), в поле (в жите, в гречихе, овсе), в траве…» (Усачева В.В. Магия слова и действия в народной культуре славян (стр. 174). В восточной Польше существуют поверья о деревьях, в которых обитают души, принимающие по ночам человеческий облик, например, niewiasta w bieli [женщина в белом] показывалась около кладбища, а утром уходила в березу. (Более подробно описано мной в гл. «Путь Богов и Предков». Некоторые аспекты метемпсихоза). Однако следует заметить, что рядом исследователей зафиксирован обширный пласт представлений о двух душах (дух/душа). По-видимому, весь комплекс представлений о двух душах, можно рассматривать как проявления «низшей» (дух) и «высшей» (душа); соответственно, одной, близкой к телу и являющейся как бы его образом, обобщением, жизненным принципом— и другой, относящейся к сфере «бессмертного» или «смерти» ( Седакова О.А. Поэтика обряда. Погребальная обрядность восточных и южных славян (стр.62-63). Архаичность этих представлений подтверждают некоторые упоминания, встречающиеся в «Авесте», а именно в одной из полно сохранившейся части —«Видевдат» (Фрагард 14.1. (стр.212):
Вопрошал Заратуштра Ахура Мазду:
«О Ахура Мазда, благодетельнейший из Духов,
Творец материального мира, о Святейший!
Тот, кто ударяет одну из тех выдр,
что рождены из тысячи псов и тысячи сук,
и дух и душа ее отделяется от тела, —
каково наказание, что должен он понести?».
В позднем зороастрийском тексте— «Бундахишн» (Гл.15), рассказывается о первых созданных Гайомардом людях—Машйа и Машйане, который представляли собой ревень в виде одного ствола «так что не было ясно, кто из них мужчина, а кто—женщина, и фарр (hvarno) Ормазда простирался над ними». И далее, пишется: «И они оба превратились из образа растительного в образ человеческий, и фарр(hvarno) как дух (menog) вошёл в них, а это и есть душа» (Зороастрийские тексты (стр.284). В главе «О необычном выносе покойника. Смерть—рождения», сего исследования было констатировано, что понятие «hvarno» довольно полисемантично, но в узком смысле его следует понимать как некий символ «оживлённости», «жизненности». Более того, согласно зороастрийской схоластике, человеческая личность состоит из пяти частей: тела (tan), жизненности (jan), души (ruvan), формы (аsvenah, tan,harp) и fracahr, tan после смерти соединяется с землёй, jan—с воздухом, аsvenah—c солнцем, главная душа—ruvan сливается с fracahr (так в Видевдате названо всё, что породил Ангра- Майнью), находящимся подле Ормазда (Рапопорт Ю.А. История религии древнего Хорезма (стр.31). Хорошо зафиксировано это представление и в славянской среде. Так, по верованиям силезких крестьян, «kazdy czlowiek posiada dwa duchy. Jezeli przy chrzcie nadano mu tylko jedno imie, to po jego smierci drugi duch (dusza), nie posiadujacy imienia, chodzi i napasuje ludzi». Македонцы-мусульмане из Скопской котлины считали, что «у человека две души: одна всегда при нём, а другая, о которой ничего не известно, выходит, когда человек спит, и блуждает, и это человек видит во сне» (Толстая С.М. Пространство слова. Лексическая семантика в общеславянской перспективе (стр.388). Сербские исследователи сообщают о древней идее двух душ, доброй и злой, для каждой из которых создается посмертный дом на могиле: для доброй — в головах, для злой — меньший в ногах (или же: для доброй— справа, для злой — слева) (Седакова О.А. Указ. соч. (стр.63).
Аналогичные представления о двух душах (дух/душа) сохранились у таджиков. Согласно их представлениям, у человека имеется душа «чон», дух «рух» и ангелы-рухи «фаришта». Сложно провести грань между этими понятиями, но тем не менее выясняется, что «чон» является той силой, которая оживляет всё сущее. Только при наличии «чон» всё живое двигается, слышит, видит и т.д. Иное дело «рух»—дух. Он, как и «чон», с кончиной человека покидает его тело. Только «чон» исчезает навсегда, а «рух» остаётся, хотя также невидим человеческому глазу. Рух отправляется к всевышнему в загробный мир, а именно рух покровительствует, оберегает живых родичей на земле. По народным представлениям, дух (рух) посещает свой дом в первые сорок дней каждый вечер. Затем он появляется в дни поминовений, религиозных и календарных праздников (Бабаева Н.С. Древние верования горных таджиков Южного Таджикистана в похоронно-поминальной обрядности (стр.26-28). При этом, согласно собранным материалам Андреева М.С. в момент зарождения в чреве матери поселяется «чон», а «рух» несколько позже. И далее он пишет: «в момент смерти чон сразу безвозвратно покидает тело, а рух остается на земле. Затем рух уходит в арш, к божьему престолу. Именно из арш души поочерёдно вновь вселяются в тело женщины, ожидающей ребёнка» (Андреев М.С. Таджики долины Хуф (стр.207). Подобные воззрения обнаруживаются и у узбеков. Так, Снесарев Г.П. в своём исследовании «Реликты домусульманских верований и обрядов у узбеков Хорезма» (стр.109-111), пишет: «Понятие души (жон—отождествлялась с кровью, «кон чикди—жон чикди», «кровь вышла—душа вышла») в верованиях узбеков Хорезма маловыразительное; с духом дело обстоит иначе: понятие духа, не порывающего с миром живых и носящего обычно название арвох(иногда и рух), лежит в основе сложного и долго сохранявшегося ритуала. В этом отношении любопытны специальные жилища в Хорезме, которые сооружают около популярных мазаров так называемые арвох уйи («дом духа») или атамни уйи— («дом моего отца»). Добавлю, что дух (арвох/рух) после смерти не порывает связи с миром живых; он посещает в определённые дни родной дом. Аналогичные представления встречаются у каракалпаков. Так, каракалпаки верили, что у человека две души, одна из которых после смерти улетает на небо, а другая на какое-то время остаётся в теле покойного и затем продолжает поддерживать связь с людьми (Есбергенов Х. К вопросу об изживании религиозных представлений и обрядов у каракалпаков (стр.75-76). Далее, по представлению ненцев, человек состоит из тела (нгая), дыхания (инд) и тени (синдрянг): «Тень — это спутник-охранитель человека, она, очевидно, защищает от теней других людей и от подземных, которые являются существами-тенями». Получается, что здесь говорится о двух душах, а именно тени (синдрянг) и дыхании (инд ). Некоторые ненцы признают в человеке именно эти две души: «одна часть идет к Нуму, другая – поедается злым духом» . Но дыхание и тень у них сливаются в одном понятии о душе, духе человека: «Когда человек спит, то тень движется, и так возникают сны. Если у человека украдена тень, то считают, что он заболел или потерял разум» ( Лар Л.А. Представления о смерти и погребальные обряды ненцев в XVIII—начале XX в. (стр.92-93). Безусловно, примеры можно было бы умножить, но они не дадут нам ясного осмысления причин, по которой осуществляется связь души/духа с людьми. Следует заметить, что архаичным формам сознания не свойственно разделять живо—неживое, но напротив, древний человек живя в гармонии с природой и не выделяя себя из неё, одухотворял всё к чему прикасался и обращал свой пытливый ум. Подобный образ «одушевления» мы встречаем на различных предметах быта, будь-то купель, ящик, или погребальная плита. Успенский Ф.Б. в своём труде «Люди, тексты и вещи» (стр.55-56) пишет: «Формы первого лица мы встречаем в изобилии в надписях на предметах, где сама вещь — будь то рукоятка оружия или какой-то другой бытовой предмет — повествует о своем создателе. Такая надпись подразумевает, по-видимому, что мастер не только придал форму материалу. В понятие завершенности, сделанности вещи вкладывается и то, что он в некотором смысле одушевил ее, снабдил ее голосом. В эпоху викингов, наряду с владельческой надписью, складывается традиционная формула «меня сделал имярек», которая могла варьироваться, трансформироваться и расширяться различными способами. Так, на крестильной купели в датской церкви написано «Мартин меня сделал», а на ящике из Pjedsted’а «Гуни кузнец сделал меня», надпись на плите из Bregninge гласит «мастер Бу сделал меня», «Олав suþr сделал нас». Подобный синкретизм «одушевления» материальных объектов и способность наделять их голосом, мы часто встречам в нашей повседневной жизни; так, например, очень часто на грязных машинах можно увидеть следующую надпись: «Помой меня». Поистине, мастер, что бы он не делал, выполняет роль «Творца», «Создателя», ибо он соприкасается с предметом, творит его, вкладывает в него душу. Теперь то, что он Создал становится частью его самого, находится с ним в одном поле взаимодействия. Здесь в ступает силу закон «симпатической магии»,— говоря словами Фрезера Д. Для более полной ясности приведу небольшой пример работы «симпатической магии»: «… для умерщвленiя кого нибудь посредствомъ колдовства, стараются добыть волосъ того человѣка, и эти волосы кладутъ въ воскъ или глину и лепятъ подобiе человечѣской фигуры. Эти фигуры кладутъ въ маленький гробикъ, закапываютъ въ землю и наваливаютъ камнемь. Тотъ человекъ, чьи волосы положены въ закопанную фигуру—полагают—вскорѣ долженъ умереть. Волосы можно замѣнять ногтями, частью одежды, землею со слѣда» (Богданович А. Пережитки древнего миросозерцания у белорусов (стр.169). Однако аналогичную роль может играть и обычная одежда, которую носил человек, но в более сниженном варианте. Так, Толстая С.М. в своём исследовании «Пространство слова. Лексическая семантика в общеславянской перспективе» (стр. 413), пишет: «В д. Красноселье Верещагинского района в 1998 году удалось узнать о редком отношении старообрядцев к одежде, в которой умирал человек. Её не стирали, а только прополаскивали и вешали на чердак жилого дома. Там она висела до истления. Были случаи, когда дом продавали, хозяева менялись, а эту одежду не убирали, так как она воплощала в себе душу умершего». Кроме того, подобный обряд хорошо известен македонцам. Так, македонцы в районе Велеса постель и одежду покойника вывешивали в сенях или перед комнатой, в которой он умер, чтобы его душа не блуждала по дому, а «свилась» в бельё или одежде до сорокового дня, когда она обретёт пристанище. В Боснии и Герцеговине также верили, что душа находится в одежде умершего, и потому нередко плакали над одеждой, как над покойником: «Иные говорят, что душа покойника остаётся в комнате, где он умер, возле постели умершего и особенно в его одежде и там вьется 6-7 дней…В Сараеве супруга берёт одежду своего мужа и, перебирая её поштучно, голосит и плачет по мужу. Гимназист Черович из Требиня видел, как женщина плакала над одеждой своего мужа. На вопрос, что она делает, женщина ответила: «Ох, сынок, мы не видим, а здесь, возле этих одежд вьется душа моего покойного Ильи». У сербов Косово было принято ставить на место, где лежал умирающий, стул с его одеждой «чтобы она тут для него лежала одну, три или семь ночей» (Толстая С.М. Указ. соч. 413). Оплакивание над вещами умершего довольно хорошо известно таджикам. Оно как правило совершалось, когда умерший погиб на чужбине: «На месте, где должно было быть тело, раскладывают вещи умершего. Вокруг рассаживаются женщины и, причитая, громко выкликая имя умершего, совершали оплакивание» (Бабаева Н.С.Указ. соч.( стр.50). Известен и абхазам: «По выносе, вся одежда покойника приводится в порядок, как бы спящий человек в полном одеянии лежит на тахте: это и называется «аншьан». В продолжение сорока дней, а иногда и более запоздавшие родственники и знакомые оплакивают покойника перед этим «аншьан». После этого убирают его, хотя при надобности опять готовят его» (Джанашиа Н.С. Статьи по этнографии Абхазии (стр.81). Далее, Алексеенко Е.А. в своём исследовании «Домашние покровители у кетов» (стр.271-272) приводит ряд интересных подробностей о домашних культах: «в некоторых кетских семьях хранили изображения родных (данолс), умерших «не своей смертью», или людей, отличившихся при жизни особенно хорошим поведением, как говорят кеты, —безгрешностью. Это могли быть как предки, так и лица одного и даже младшего поколения. Елогуйский кет А. Тыганов, например, и в настоящее время хранит дангольс своего сына, умершего взрослым». Поясню, что под данолсом, кеты представляли сшитую рубашку. Помимо того, она могла и изготовляться, в том случае если покойного видели часто во сне. Более того, этнографически засвидетельствованы чучелообразные изображения, которые символизировали умершего предка. В Осетии такой ритуал назывался «мардты бадан» (сидением мёртвых). Вот, что пишет про этот обряд Миллер В.Ф.: Въ пятницу же на шестой недѣлѣ великаго поста совершается особенный обрядъ сидѣнія мертвыхъ. Исправивъ одежду и обувь мужа, вдова, въ присутствіи родственниковъ и знакомыхъ, надѣваетъ одежду покойника на крестообразную палку. Это чучело, изображающее покойника, сажается на видное мѣсто. Вокругъ него садятся по обычаю прочіе гости» (Миллер В.Ф. Осетинские этюды Ч.2.(стр.296-297). Здесь одежда покойника выступает своего рода «лентой прикреплённой к душе/духу», или точнее сказать—в силу вступил закон «симпатической магии». Поясню, что подобное воззрение о прикреплённой к телу лентой душе, было зафиксировано Богдановичем А. в белоруссии: «Во время сна душа выходитъ изъ тѣла и посѣщаетъ разныя мѣста, въ томъ числѣ и такіе, которыя недоступны человѣку въ бодрственномъ состояніи, какъ напримѣръ загробный міръ. Однако она не покидаетъ тѣла совершенно. По мнѣнію однихъ, она какъ бы вытягивается изо рта въ видѣ неизмѣримой ленты, которая однимъ концомъ остается въ человѣкѣ, а другимъ можетъ быть гдѣ хочетъ» (Богданович А. Указ. соч. (стр.48).
Продолжение в прикреплённом ниже файле:
#язычество #новоязычество #неоязычество #родноверие #paganism#родноверы #неоязычники #родноверы #РУСЬ #АдекватныеЯзычники
Кондрашовъ М.П.
