Сначала вкратце изложу его суть для тех, кто не читал (или читал, но не понял).

Если мы реконструируем / возрождаем традицию – мы видим в ней если не идеал, то нечто близкое к нему. И стремимся возрождать её в максимально возможной полноте. То есть, стараемся возродить _всё_ славянское просто потому, что оно – славянское, а следовательно (по нашему мнению) – ценное. Ну, кроме совсем уж диких и неприемлемых вещей, вроде человеческих жертвоприношений.

Если традиция для нас – строительный материал, и мы занимаемся не реконструкцией, а конструированием (своей славянской «викки без викки»), мы намного более избирательны. Мы берём из традиции нечто не просто потому, что оно – славянское, а потому что мы сами считаем это нечто – ценным. В результате количество славянских элементов в нашем конструкте неизбежно оказывается намного меньшим, чем при реконструкторском подходе. Потому я и пишу «славянское язычество должно быть менее славянским».

А теперь скажу несколько слов о другом. Сторонники любого реконструкционизма (славянского, германского, любого другого) — то бишь, те, кто занимается возрождением традиции — склонны воспринимать традицию как нечто самодостаточное. И, соответственно, стремятся избегать заимствования инородных элементов. Чтобы сохранить своё язычество «чисто славянским» (или «чисто германским», или ещё каким-нибудь). В качестве иллюстрации к этому тезису предлагаю почитать комментарии реконструкционистов к когда-то переведённой мной статье Дагульфа Лоптсона «Чего не хватает германскому язычеству?»: https://pantheon.today/annarima-kozak/what-is-heathenry-missing/

Однако в реальности избегать заимствований удаётся далеко не всегда. Среди последователей славянского неоязычества, к примеру, легко можно найти людей, гадающих на картах Таро. Или на рунах футарка (я, если что, в курсе, что эта практика изобретена (по историческим меркам) недавно и имеет к германской традиции весьма опосредованное отношение). Это я сейчас привёл примеры явных заимствований из других культур. В «классическом» родноверии (извода Велеслава и Богумила) есть ещё масса скрытых — поскольку, в основе своей, оно представляет собой славянский пересказ индуизма. В общем, налицо явное противоречие между риторикой и практикой.

Давайте попробуем увидеть причины такого положения дел. На мой взгляд, их две:

Первая — никто из людей, реконструирующих какое-либо европейское язычество, не располагает цельной, непрерванной традицией. Даже в эллинизме, где источников столько, сколько и не снилось неославянам или неогерманцам, есть свои тёмные места. Следовательно, все мы, по сути, располагаем лишь осколками традиции (хоть и в разном количестве). И в том, что мы пытаемся из этих осколков сложить, неизбежно остаются лакуны. Требующие заполнения.

Вторая — мир, в котором мы живём. Даже в глубокой древности этнические традиции не были замкнутыми, народы контактировали друг с другом и заимствовали элементы культуры друг у друга. В эпоху глобализации количество межкультурных контактов неизмеримо больше, и, следовательно, степень смешения народов и культур неизмеримо выше. А поскольку современные язычники живут не в вакууме, их этот процесс тоже затрагивает.

Собственно говоря, любое реконструкционистское язычество в значительной степени является реакцией на глобализацию. Всеобщее смешение угрожает самому существованию народов и национальных культур. В изменившемся мире люди, чувствуя опасность утраты собственной идентичности, стремятся найти опору, обращаясь к своим корням (иногда — к чужим, по каким-то причинам воспринимаемым как свои). Отсюда и желание возродить традицию и сохранить её в максимальной чистоте.

Однако я предлагаю спросить самих себя вот о чём. Нужна ли неоязычеству «чистота традиции»? Нужна ли пресловутая самодостаточность? Не является ли противоестественным стремление искусственно оградить свою религию от внешних влияний, ограничить её строгими рамками традиционной этнической культуры (давно уже мёртвой или близкой к этому)? Имеет ли смысл пытаться загнать самих себя в резервацию?

Возьмём, к примеру, славянское неоязычество. Максим мне написал в комментариях к предыдущему посту: «(…) «славянское» – это настолько обширное понятие, что любой найдет там эстетику по душе. Не хочешь лубка и клюквы? – это нормально. Но не надо отождествлять «славянское» только с ними».

Я, собственно, и не утверждал, что всё славянское — это лубок и клюква, но здесь важно другое. Этот комментарий наглядно иллюстрирует представление о самодостаточности традиции. Мол, настолько она широка и глубока, что в ней можно найти всё, что угодно. На любой вкус.

Однако в реальности это не так. Действительно, славянская традиция широка и глубока. И в ней много что есть. И много чего нет. Философии, к примеру (об этом см. здесь: http://novoyazychestvo.ru/o-slavyanskoj-novoyazycheskoj-filosofii.html , http://novoyazychestvo.ru/o-slavyanskoj-novoyazycheskoj-filosofii-prodolzhenie.html ). Её там реально нет — откуда ей взяться у крестьян 19-го столетия? Или у раннесредневековых европейских варваров? Можно найти в их мировоззрении отдельные представления, которые можно назвать «философскими», но не более того.

Или другой пример. Из области практики. Почему славянские родноверы гадают на рунах футарка? Я полагаю — просто потому что подобной символической системы в славянском наследии нет. Есть много разных традиционных гаданий, да, но они совсем другие. Поэтому люди и используют германские руны. И это лично я считаю нормальным. В отличие от попыток придать заимствованиям псевдославянскую форму.

Я не вижу смысла зацикливаться на самодостаточности. Мы живём в крайне эклектичном мире — и потому стремление во что бы то ни стало избегать эклектики кажется мне противоестественным. И, к тому же, неосуществимым на практике.

Значит ли это, что в нашу эпоху всесмешения мы должны отказаться от попыток основываться на какой-либо этнической традиции? Я всё же полагаю, что нет. Дело в том, что народы и их культуры пока ещё не исчезли полностью (и вряд ли исчезнут в обозримом будущем). Поэтому попытки полностью игнорировать своё происхождение мне кажутся столь же противоестественными, как и попытки удержать свою религию в жёстких рамках какой-либо этнической традиции. Нужен срединный путь.

И в завершение — пример подхода, который мне кажется адекватным и гармоничным. Недавно прочёл я заметку одного (американского, вроде бы) западного язычника. Человек, очевидно, смешанного происхождения (пишет, что на четверть итальянец). Практикует он викку с элементами древнеримского язычества. Оставлю здесь в стороне своё неприятие викканской специфики, здесь важно другое — человек не пытается корчить из себя древнего римлянина (которым он не является), но сознательно выбирает современную религию-конструкт вместо римского реконструкционизма. И не менее важно здесь то, что он не игнорирует своё происхождение. Свои корни. Встраивает в выбранный им конструкт элементы верований своих предков, которые считает важными для себя.

Я предлагаю не совсем это, конечно, но нечто сходное. Даёшь эклектический этнический конструкционизм! :)))